buroba

Я хорошо представляю себе Донские проезды, мне часто приходилось по разным поводам посещать эти места, но теперь мне с трудом удалось придумать, какое метро ближе всего к Донскому кладбищу. И, к моему великому удивлению, я под страшным палящим солнцем добралась до ворот, вырезанных круглой аркой в монастырской низкой стене, и направилась к колумбарию, где захоронен прах моих родителей. Я шла и радовалась, что уже хорошо знаю этот дворик, покрытый травой, деревья и скамеечку прямо перед белой мраморной плитой, на которой нарисованные моим братом сначала мамин портрет и через десять лет папин.
Два часа я ходила в колумбарных лабиринтах с нулевым результатом. Уже давно голова моя раскололась от жары, и из чувств, переполнявших меня еще недавно, осталось только удивление, что еще жива, а ноги двигались сами по себе, уже не связанные ни с какими мозговыми функциями, и каждый шаг казался мне последним тем более, что плиты под ногами были выломаны и хождение по ним требовало уже давно исчезнувшего внимания. К концу второго часа мне стало казаться что за каждым новым поворотом возникнет знакомый дворик и тогда я вышла на дорогу и нашла крупного мужчину в штиблетах с острыми носами и в штанах из дорогого сукна. Не знаю, почему, но он пошел со мной на поиски, а потом зарылся у себя в конторе в архивы и привел меня в совершенно незнакомое место, где не было ни дворика, ни травы, ни скамейки, а была между стенами площадка, выложенная розовым кирпичом, а на нем с небольшим промежутком зеленели, покрытые зеленой рогожей, просторные квадраты будущих могил с табличками - резервные. Он указал на мою плиту и, что-то бурча под нос, скрылся. Я уселась перед своими родителями на край резервной могилы и силы возвратились ко мне. Я положила на полочку под плитой две прекрасные розы, разделившие со мной это изнурительное странствие.