Отрывок из "Зайки"
"Лишь только солнце подымалось до купола и в саду Петушок-золотой гребешок
появлялся, приходил к Зайке старый кот Котофей Котофеич. Впрыгивал Котофей в
кроватку и бережно бархатной лапкой будил спящую Зайку.
Просыпались у Зайки синие глазки, заплетала Зайка свою светлую коску.
Котофей Котофеич пел песни. Так день начинался.
Зайка скакала, беленькая плясала. С ней скакала Лягушка-квакушка с отбитою
лапкой, плясали две Белки-мохнатки. А гадкий Зародыш садился на корточки в
угол, хлопал в ладошки да звонил в серебряный колокольчик.
То-то веселье, то-то потеха!
И обедать готово, а Зайку за стол не усадишь.
Завязывал Котофей Котофеич Зайке салфетку, и принималась Зайка кушать
зайца жареного да козу паленую, а на загладку "пупки Кощея", такие сладкие,
такие вкусные, малиновые и янтарные, - весь ротик облипнет.
Тут Лягушка-квакушка себе мух ловила, а Белки-мохнатки орешки грызли.
Но вот заходило за домик Барабаньей Шкурки красное солнце, проходила мимо
башенки старуха Буроба, проносила Буроба огромный мешок за плечами.
Не дай бог повернет Буроба в башенку! Подымется Буроба наверх по лестнице,
возьмет Зайку в мешок, унесет с собою да и съест.
Которые дети спать не ложатся, Буроба в мешок собирает".
У нас в доме, когда мы с сестрой еще были маленькими, имелся альбом Юрия Анненкова, и мне всегда было бесконечно жаль нелепого человека в очках и с мухой на лбу, которую, как было написано под портретом, у него не было сил отогнать, так он был замучен жизнью. Но как-то он все-таки муху эту спугнул и уехал в Париж, и больше я о нем ничего не знала, пока не прочитала его книг. Одна из любимых - Тристан и Исольда.
