buroba

Беды произошли раньше, но день скорби особенно ранит пониманием конца.
Погибли люди в метро. Умерла Новодворская.
Эти события не напрямую связаны. Связаны  смертью множества невинных людей и жизнью одного человека, пытавшегося  их  спасти.  Сейчас они уже вместе там, куда может долететь только наш безутешный привет.
А я вспомнила 80-е годы, десять лет отказа, медленное, но верное прозревание. Как вызвали однажды меня и моего мужа Юрика, великого борца за свободу, в учреждение. Когда булгаковская Маргарита спрашивает Азазелло, из какого он учреждения - так вот оно то самое -  всегда в каком-нибудь надежном здании с охраной, а в большом светлом кабинете с портретами вождей покрытый сукном, то ли зеленым, то ли красным, длинный, как гроб для великана, стол, а за ним, в основном, женщины в крепдешиновых платьях. Дам этих в крепдешине точно в свое время описала Надежда Яковлевна в воспоминаниях.  И вот одна дама, уже в конце последней по дружески предупреждающей беседы, страшно обиделась на Юру, когда он заявил, что тоже хочет путешествовать по миру.  Она вскочила со своего стула и с покрасневшей от гнева мордой пообещала ему вместо мира окно с решеткой.
С тех прошло много лет. Теперь все куда хотят, ездят, многие даже  на своих собственных автомобилях, но в суете дней забыли запереть большой кабинет в учреждении. Кабинет с гробовым столом  растет и все больше требует жертв.