Только классе в четвертом я стала что-то про себя понимать, но этого было недостаточно, чтобы перестать стесняться своей фамилии. И даже после чтения дневника Анны Франк, даже после услышанных от родительский друзей страшных рассказов о лагерях, даже давая по морде дразнящим меня подонкам, мое еврейство в компании остальных разнообразных качеств, всегда оставалось сидеть на своем стуле. Принадлежность к еврейству не достижение. Это просто данность. А достижением можно считать огромную боль, заполняющую мое сердце. Это та боль, в которой моя память помнит о миллионах уничтоженных евреях. Она мне не тяжела. Она в моей крови. И в моем зрении. И в моей надежде на жизнь без жестокости, тупости и мрака.
