buroba

Сегодня я сотворила второе по счету подобие стиха. Это когда  душе, готовой к излиянию, не бежит на помощь подкрепленный знаниями Дар. Первое стихийно вылезло из меня на Малой Грузинской в тот год, когда простояв в очереди шесть часов я, наконец, дорвалась до запрещенных щедевров. Несколько работ меня так ошеломили, что в глупой моей голове, а было это в 75-м, завертелись  разрушенные храмы, бабочки, старухи, и, что-то такое про жизнь, смерть, вечность - не помню.
А вот сегодняшнее - плод совершенной пустоты, в которую вдруг вползла  секундная память.
Это давно было, лет двадцать назад, в Нью Йорке. Мы ехали в машине  и я увидела на перекрестке хорошо одетую, но ужасно замерзшую, сгорбленную старуху. Я успела подумать, что уже ничего не поможет - ни жизнь на Пятой Авеню, ни роскошь, ни удобства. На кончике синего носа висела капля.
Надо ли говорить, как въедаются в память эти случайно выхваченные любопытным глазом образы!
И хватило одной строчки (спасибо, tatale , вчера в кот. раз читала Пушкина!), чтобы присоединить к ней постаревшее на двадцать лет мгновение.

Я знаю, жребий мой измерен,
И в зимний день свою судьбу
В огромном городе Нью Йорке,
Забыв платок на хладной койке,
Я встречу с каплей на носу.