КУРЬЁН БУЛИНЫЙ

До вчерашнего дня, вернее, вечера, я не знала, кто это - Игорь Апасян. В то время как Вино из одуванчиков хорошо знаю всю свою жизнь. Оказалось, что есть фильм и сделал его Игорь Апасян. Разумеется, прежде чем писать пост, я узнала об этом человеке довольно много - это нетрудно в наше время.
Но до чего же удачно вышло, что встретились мы с ним именно в одуванчиках! Как прекрасно было очутиться на этом желтом поле, вдохнуть запахи детства, бежать, легко касаясь земли, в новых теннисных туфлях, внезапно замереть в предчувствии взрослой жизни.
И я пишу не о достоинствах фильма, который нужно срочно бежать смотреть, а о дорогом подарке лично мне, которым и делиться совсем необязательно!))

Вчера ночью, как голова прошла, читала блестящую статью Новодворской в "Медведе", а сегодня с утра стала перечитывать Графа Невзорова. Читала в юности, осталось в памяти невразумительное. Да что я тогда могла понимать! Но  почитать А.Н. успела,  пока не не разочаровалась в нем, как в человеке, окончательно. А прочитала бы я в те времена Новодворскую - вернулась бы к  более осознанному чтению этого писателя значительно раньше. Да что о писателях? Разве она не вскрыла для нас целый мир, стоящий в закупоренных банках на пыльной полке  истории!
Удивительно, как быстро они туда возвратились в абсолютно нетронутом виде.
Пойду читать дальше. Вот кусочек:

   "Однажды, купив на базаре вяленого леща и калач, Семен Иванович  шел  по
широкой улице к одному из крайних, у самой степи, домиков, где можно  было
достать самогону. С испуганными криками дорогу  перебежали  мальчишки.  Из
ворот   выскочила   простоволосая   женщина,   стала   запирать    ставни.
Приготовления казались знакомыми, но откуда в этой  пустыне  могла  прийти
опасность? Семен  Иванович  дошел  до  знакомого  домика,  где  продавался
самогон, и увидел самого хозяина: положив руки на поясницу, он с  усмешкой
глядел на степь, выставив туда же рыжую пыльную бороду.
   - Опять, пожалуйте, гости дорогие, - сказал  он,  покачав  головой.  На
широкой степной дороге поднималась  пыль.  -  Непременно  это  он.  Никому
другому не быть. (Семен Иванович спросил: "Да кто же?") - Как кто?  Атаман
Ангел. Зайди, дружок, в избу, кабы чего не вышло.
   В окошко Семен Иванович увидал, как из пыльного облака бешено выскочили
тройки, запряженные в небольшие телеги - тачанки; троек более  пятидесяти.
На передней (рыжие, лысые, донские  жеребцы),  на  развевающемся  с  боков
телеги персидском ковре стояло золоченое кресло-рококо. В нем сидел,  руки
упирая в  колени,  приземистый,  широкоскулый  человек,  лицо  коричневое,
бритое, как камень. Одет в плюшевый, с разводами, френч, в серую каскетку.
Это и был сам атаман Ангел. За его креслом стояли два молодых,  с  вихрами
из-под картузов, атаманца - держали винтовки  на  изготовку.  С  заливными
колокольцами промчалась тройка. За ней на других  тачанках,  свесив  ноги,
сидели атаманцы в шинелях, в тулупах,  с  пулеметами,  поднятыми  бомбами,
револьверами. Великий был шум от конского топота, гиканья, звона бубенцов.
   - Вот так и гоняют по степи, озорничают, атаманы-разбойнички, -  сказал
вполголоса самогонщик, - деревнями к ним мужики  уходят,  отбою  нет,  да,
слышь, не  всех  берут  в  разбойники-то.  Сейчас  они  генерала  Деникина
добровольцев бьют, а встретят большевиков - и с большевиками бьются."

У нас стало прохладней и на голубом вечереющем небе светятся розовым легкие облака. На день рождения мне принесли удивительный подарок - графинчик водки и серебряную с золотым нутром тонкую старинную рюмочку на длинной витой ножке. Сегодня я оценила достоинство этого подарка и мне неудержимо захотелось поделиться с Вами, друзья мои, впечатлением от романа А.Иличевского "Матисс". Я прочитала, и перечитала роман, и могу теперь сказать, что только затем и стоит жить, чтобы читать такое. Живая вода будоражит воображение и уже кажется, что никогда и не забывал, а всегда помнил узкий поворот, расширенный к окну, забранного в причудливо изогнутую решетку. У окна стояло мраморное изваяние прелестного существа, смотревшего тонким профилем в серый запущенный сад.
Все мои эмигрантские годы я мечтала увидеть ее еще раз, но как-то не получалось - и вот, в последний мой приезд в Москву, я поднимаюсь со стесненным сердцем по мраморным ступеням Пушкинского музея, открываю тяжелую дверь и вижу стол, за которым сидят хамские милицейские морды.

Сегодня, в понедельник, у меня замечательный вечер получился. Мы с моим мужем, Мехом, выпили водки и после этого мой муж стал мне помогать раздевать курицу от кожи и жира. И хотя делал он это впервые, его профессионализм был, как всегда, на высоте. Собаки с восторгом глотали куриные потроха, а я так разволновалась, что побежала в спальню, там у нас стоит компьютер, и вот, делюсь с Вами, друзья мои, своим чудесным настроением.

Однажды человек пришел в баню и стал искать свободные шайки. Сначала нашел две и засунул в них ноги, потом нашел еще две и засунул в них руки, а куда девать голову - не знает. Тогда он вот что придумал. Стал на четвереньки и пошел, гремя шайками, куда глаза глядят, и сунул голову в холодный бассейн. А в бассейне говорят: "Это город Ленинград". Повертел он башкой, чтобы понять, кто говорит, смотрит - русалка.
- Эх,- говорит человек, чем чушь всякую болтать, лучше давай выпьем. А русалка тут же сует ему под нос поднос, на котором потные стаканы с водкой. Выпили они, закусили селедочкой, вытащил человек ноги и руки из шаек и пошел домой, песенку насвистывая.